Ищем мы, иной раз долго, к чему бы свое сердце привязать. Стучится оно то в ту, то в другую земную дверь, ищет себе пристанища, но тут его истерзают, там осквернят грехом или насмеются над ним, и после всего этого остается пустота и горечь. И вдруг, наконец, услышит он слова: "Одно только нужно". И предстанет пред ним Божественный Сердцеведец, Который, зная человека насквозь, и его искания, и метания, и стремления, так положительно утверждает, что ему одно только нужно. Ему нужна связь с Богом, Который его создал для Себя. Ему нужно принять Того Спасителя, Который пришел за ним на землю, чтобы не оставить его сиротой никогда. Ему нужна та сила Духа, которая может превратить ожесточенное и оскверненное сердце в сердце чистое, Богом возрожденное, на котором начертана воля Божия. Кто этим обогатился, свидетельствует, что этого одного достаточно.
Господи, Ты говоришь: "Одно только нужно", - и я Тебе отвечаю всей душой: "Довольно для меня благодати Твоей, мне больше ничего не нужно!"
Не найдется ни одного истинного христианина, который не воздал бы Господу славу за то, что жить с Ним хорошо; так хорошо, что лучше все претерпеть, чем с Ним разлучиться.
Христос сказал, что верующий в Него не будет голодать: душа его вполне насытится и не будет больше простираться за подаяниями к миру и ко греху. Истину этих слов может испытать каждый. "В радости будете почерпать воду из источников спасения" (Ис. 12, 3).

Апостол Павел обращается с этими словами к людям, которые уже познали истину христианства, и убеждает их отказаться вполне от лжи, столь распространенной во все времена. Итак, по-видимому, даже после обращения душа человеческая не сразу и не без труда сбрасывает с себя эту ложь, в которую облекается, как в привычную одежду Мы постоянно обмениваемся пустыми словами, мы невольно увлекаемся внешностью, мы обманываем друг друга, предавая обыденным разговорам преувеличенное значение, и под предлогом любезности говорим много лишнего. И не только в речах наших, но и во взглядах, в самих чувствах и мыслях, увы, редко встречается безусловная правда. Ко всем нашим суждениям примешивается нечто неестественное, чему мы даем название светских приличий; мы смотрим на все глазами принятых предрассудков, слишком редко отдаваясь влечению нашего сердца. Как редко мы думаем и чувствуем правильно! Сколько раз, вопреки внушению нашей совести, вопреки Слову Божию, мы довольствуемся в своих поступках лишь приблизительной честностью; как часто нашими словами мы искажаем и прикрываем истину!
Однако для того, чтобы заслужить название чад Божиих, необходимо всегда и во всем строго держаться высшего Закона, который не допускает двойственности ни в чем. Правда должна лежать в основе каждой нашей мысли, руководить нами на каждом шагу жизненного пути.

Господь в Своем милосердии изрек это слово больному царю Езекию, несмотря на то, что скорбь его была чисто земного и даже себялюбивого свойства: слезы Езекия были вызваны лишь страхом смерти и желанием жить. И все же Господь сказал ему: "Я... увидел слезы твои".
Казалось бы, что целая пропасть разделяет человеческую немощь от Божественного величия. Когда я плачу и страдаю под гнетом жгучей, но чисто земной скорби, неужели Господь может сострадательно внимать моим слезам? Людская премудрость отвечает мне на это отрицательно, но Господь в Своем неисчерпаемом милосердии мне доказывает, что Он видит и внемлет моим слезам. И я знаю, что Слово Его истинно. Помощь людская всегда бывает ограничена; люди не могут даже узнать и постигнуть всей глубины страданий и нужд своих немощных братьев, а если бы и могли понять их, не имели бы ни средств, ни времени принести им настоящую помощь. Но Господь, видящий слезы мои и знающий их причину, нисходит ко всем моим нуждам и, по великой милости Своей, готов помочь и утешить.
Утешения Господни всемогущи и дивны. Они не всегда удовлетворяют желание сердца, не всегда устраняют причину слез; но они дают несравненно больше этого - они примиряют душу со всем, что ей послано. Они дают ей готовность отрешиться добровольно от того, чего она лишена, и, более того, - "в долине плача они открывают ей источники", и душа идет "от силы в силу" (Пс. 83, 7, 8), - прославляя Бога даже за страдания, видя во всем Его любовь. Апостол Павел призывает нас к тому, чтобы мы все желания наши и нужды открывали Богу не для того, чтобы непременно получить от Него просимое, а для того, чтобы "мир Божий", который всегда посылается в ответ на излияния души нашей, наполнял все наше существо. "Мир Божий - превыше всякого ума", сказано. Непостижимый, несокрушимый, он нисходит прямо от Бога не только на минуту, но чтобы соблюсти и скорбные сердца и тревожные помышления наши "во Христе Иисусе" (Флп. 4, 6, 7).

"Возвожу очи мои к горам", - говорит Псалмопевец, - это точно ответ на призыв: "Взойди ко Господу". А за очами пусть подымаются душа и жизнь к Нему, ухватившись за руку Божию, которая простирается вниз, чтобы поднять и приблизить.
Невозможно самому освободиться от греха и гнетущей плоти, взобраться по крутизне искушений и соблазна к небу. Но рука об руку с Тем, Который открыл и проложил дорогу, душа устремится вверх, и то, что раньше служило ей преткновением и поводом к падению, станет ступенями восхождения. Грех и плоть попираются, побеждаются, и шаг за шагом мы простираемся вперед и вверх. Иакову жизнь представилась в виде лестницы, по которой спускались и подымались Ангелы; наша жизнь - тоже лестница, на нижнюю ступень которой снизошел Сын Божий для того, чтобы поднять и привести нас к Богу, иной раз и тернистой тропой, но благословенной, потому что на ней - Его следы.
"Ближе Господь к Тебе,
Ближе к Тебе,
Хотя бы крестом пришлось
Подняться мне!"
Один умирающий ребенок жалобно просил: "Подымите меня выше, выше!" Отец взял его на руки и приподнял его высоко, но дитя продолжало просить обрывающимся голосом до последнего вздоха: "Выше, выше!" Скоро Господь принял его к Себе, из дрожащих рук земного отца в любящие объятия Отца Небесного. На его могиле рядом с именем ребенка начертали слова: "ПОДНЯТ ВЫШЕ!"
Господь зовет нас всех к Себе, выше, ближе к Нему, и хочет поднять нас от земного к небесному.

Когда сердце расширено, то легче повиноваться Божественному закону, а когда исполняешь послушание, то тем самым сердце расширяется. В этом нет противоречия, и каждый может убедиться в том на собственном опыте. Исполняя волю Божию, узнаете истину, и истина освободит вас. Соблюдая заповеди Его, пребудете в Его любви, а пребывая в Нем, принесете много плода (Ин. 8, 15).
Хорошо, когда сердце расширено, не так ли? Вместо того, чтобы чувствовать себя в каком-то заключении и вечно мучиться бесплодными сожалениями. Когда сердце расширяется, дышишь свободно, идешь прямо и скоро, не чувствуя усталости и видя ясно цель перед собою. Но ни один человек в мире не может расширить мое сердце, даже если он в состоянии поставить меня властелином громадного царства. Сколько я ни буду повторять: "Я свободен", мое сердце все же будет в тесном заключении и в порабощении греху, пока Господь не расширит его и не освободит меня от греха и соблазна.
По нашей природе мы - рабы, но Господь в Своем милосердии дал нам свободу Он купил нас ценою Своей Крови, Он повелел нам прикоснуться с верою к спасительному Кресту Иисуса Христа и сказал нам: "Ты свободен". Слышал ли ты этот Голос? И не почувствовал ли ты, как спали с тебя оковы и как сердце твое расширилось? Ты не мог двинуться, а теперь можешь и должен следовать внутреннему стремлению. Послушание стало для тебя возможным, легким, радостным. Перед тобой открывается огромное пространство, и ты чувствуешь в себе силу его перешагнуть, потому что ты сознаешь себя свободным и спасенным. Ты можешь творить свое дело, потому что в тебе уже совершилось дело Господа твоего, и ты испытал истину этих слов: "Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете" (Ин. 8, 36).

"Жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть"
(Мк. 8, 2)

Какая забота о немощном, голодном народе! Отметим все подробности: они отощали, некоторые из них живут далеко, они могут ослабеть в пути - все это видит и перечисляет Господь. Это не поверхностное какое-то общее благотворение, которое не входит в подробности и едва касается чужой нужды. Он не только сожалеет о тех, которые уже ослабели, Он не только видит то, что прямо бросается в глаза. Нет, Он не хочет допустить до того, чтобы люди ослабели в дальнем пути, и ради этого остается с ними до позднего вечера. И кормит Он их руками тех самых людей, которым незадолго до того наскучила эта голодная толпа так, что они просили отпустить ее, доказывая, что накормить нечем.
Ученики тогда еще бывали иной раз нерадивы; усталость брала верх, усердие ослабевало; но, несмотря на все это, они были послушны, и когда Господь им вложил в руки хлеб и повелел раздавать - они раздавали. Восприняв вновь от Духа Его, оживилось и притупленное чувство, и они стали передавателями Его щедрот.
Да научит нас Господь жалеть искренно и глубоко, вникать в страдания наших ближних и помнить, что если мы не имеем чем накормить от себя не только их душу, но даже и тело, то кормит за нас Господь. Предадим наш скудный запас в Его руки, и Он сделает его достаточным.
Возблагодарим Его за эти слова: "Вы дайте им есть" (Мк. 6, 37). Он, Податель всего, хочет употребить нас, как Свои орудия, и наделять, насыщать, утешать через нас.

Нам бы следовало чаще обращаться мысленно к первым временам христианства, когда вся жизнь Спасителя нашего была еще свежа в памяти Его современников. К несчастью, это воспоминание слишком скоро изгладилось из памяти, испарился дух единения и любви, царивший между первыми последователями Христа! Далеко нам теперь до того, чтобы иметь "одно сердце и одну душу". Именно вопросы веры чаще всего порождают вражду и распри между теми, которые должны бы сплотиться в одной общей, всеобъемлющей, все покрывающей вере. Даже если мы различно понимаем и чувствуем многое в области религии, мы должны помнить, что Бог Един для всех и что общая вера, соединяющая людей между собой, должна привести нас к единодушию, а не к распре.
Покидая эту землю, Спаситель оставил ученикам Своим священный завет: "Мир оставляю вам, мир Мой даю вам" (Ин. 14, 27), говорил Он, и страшно подумать, как немногие христиане сумели сохранить его! Если даже нам случается встречать мнения, с которыми мы согласиться не можем, будем все-таки стараться сохранять всегда дух кротости, которым только и можно победить.
Силою Духа Святаго, "очистив души к братолюбию, научимся любить друг друга" (1 Петр. 1, 22). Плод вселения истины Христовой в сердце есть любовь. Не разъединять нас, а мирить между собою, вселять, в нас нелицемерную, братскую взаимную любовь должна вера во Христа и учение Его. Ибо Он есть истина живая и вечная, которая воскрешает мертвую душу человека, которая во все времена неизменно та же, которая не перестает давать жизнь всему тому, с чем она соприкасается: "Итак, будем искать того, что служит к миру и ко взаимному назиданию" (Рим. 14, 19).

Потомство этих народов размножилось до легиона: на каждом шагу встречаем мы подобных им, "служащих Богу и маммоне", (Мф. 6, 24), "хромающих на оба колена" (3 Цар. 18, 21), "ни холодных, ни горячих" (Откр. 3, 15), или, выражаясь обыкновенным слогом, готовых угодить и нашим и вашим.
Вот в чем заключается грех "народов этих": не придерживаясь ни той, ни другой стороны, они служат одновременно Богу и маммоне, а в сущности, извлекают из того и другого лишь выгоду для самих себя.
Невозможно отдать себя наполовину Богу и наполовину вражьей силе, которая так искусно овладевает людьми; невозможно только изредка придерживаться слова Божия и лишь отчасти иметь в нем основу своей жизни, и, вместе с тем, ставить мерилом своих действий и решений - "дух мира сего".
Господи, неужели я скажу Тебе, когда Ты зовешь меня: "Приди позднее, я не готов"? Неужели я заглушу то, что Ты сейчас хочешь мне сказать, и обращусь к Тебе лишь тогда, когда я покончу с миром? Могу ли я безнаказанно делить надвое свою жизнь, свое сердце, свои стремления и отдавать Тебе лишь часть всего этого? Колеблясь между двумя путями, я живу той двойственною жизнью, которая так опасна, не сознавая, что Бог в сердце может занять только первое место или никакого.
А дети чему научатся от шатких родителей? К чему все наставления, старания, угрозы, когда в жизни родителей не видно того твердого начала, того Божественного авторитета, которому если бы подчинились родители, то покорились бы и дети. "Дети, храните себя от идолов. Аминь" (2 Ин. 5, 21).